Болеслав Прус : Фараон


Рамсес либо не слышал этих разговоров, либо не обращал на них внимания.
В его памяти запечатлелось лишь то, что ассириец отнял у него победу над быком, ухаживал за Камой и Кама весьма благосклонно принимала эти ухаживания.
Так как ему не подобало вызывать к себе финикийскую жрицу, то он однажды отправил ей письмо, в котором сообщал, что хочет ее видеть, и спрашивал, когда она его примет. Кама ответила, что будет ожидать его в тот же вечер.
Не успели загореться на небе звезды, как Рамсес тайком (так ему, по крайней мере, казалось) вышел из дворца и отправился к храму Ашторет.
Сад храма был почти пуст, особенно вокруг павильона жрицы. В павильоне было тихо и светилось всего несколько огоньков.
Он робко постучал. Жрица открыла ему сама. В темных сенях она стала целовать его руки, шепча, что умерла бы, если б тогда в цирке разъяренное животное причинило ему какой-нибудь вред.
- Но теперь ты вполне спокойна, раз твой любовник спас меня, - ответил он с раздражением.
Когда они вошли в освещенную комнату, на глазах Камы видны были слезы.
- Что с тобой? - спросил царевич.
- Сердце господина моего отвернулось от меня, - сказала она.