Майкл Александр Айснер : Крестоносец


- Рамон, - отвечал дон Фернандо, - я доверяю этим людям свою жизнь. Можете говорить при них о чем угодно. Но сначала вы должны присоединиться к нашей праздничной трапезе. А потом поговорим.
- Дон Фернандо, - возразил Рамон, - я вынужден отклонить ваше приглашение. Мы здесь по делу.
- Какое может быть дело в такой славный день?
- Я выражаю протест против жестокого обращения с мусульманскими женщинами и детьми. Я прошу вас распорядиться о защите всех пленных и положить конец притеснениям мирных жителей.
- Притеснениям? - переспросил дон Фернандо. - Тебе известно о каких-либо притеснениях, Пабло? Пабло Гонзалес, первый заместитель дона, сидел справа от него. Он взглянул на Рамона тусклыми карими глазами - они казались безжизненными, в них не проникал свет, они не выражали ни малейшего чувства.
- Нет, господин, - отвечал Пабло, - мне неизвестно ни о каких притеснениях. И он вернулся к еде.
- А ты, Франциско, - спросил дон Фернандо, - видел чтобы кого-нибудь притесняли?
- Дон Фернандо, - ответил я, - я слышал крики невинных. Губы дона Фернандо скривились в удивленной ухмылке. Он внимательно изучал мое лицо.
- Невинных? - переспросил дон. - Это слово мне чуждо, Франциско.