Болеслав Прус : Фараон

Я возвышу мудрость; но уничтожу лицемерие и дам Египту долгие
годы спокойствия".
Так размышляя, фараон поднял глаза и увидал Дагона,
ожидавшего распоряжений.
- Твой ларец очень любопытен, - обратился он к ростовщику. - Но... не этого я хотел от вас...
Финикиянин подошел на цыпочках и, опустившись на колени перед фараоном, прошептал:
- Когда ты соблаговолишь подписать договор с достойным Хирамом, Тир и Сидон повергнут к твоим стопам все свои богатства.
Рамсес сдвинул брови. Его возмутила наглость финикиян, осмелившихся ставить ему условия. Он ответил холодно:
- Я еще подумаю и тогда дам Хираму ответ. Можешь идти, Дагон.
После ухода финикиянина Рамсес снова задумался. В душе его росло недовольство.
"Эти торгаши, - размышлял он, - считают меня своим. Хм!.. Они пытаются прельстить меня мешком золота, чтобы заставить подписать договор!.. Такой наглости не допустил бы ни один фараон. Довольно! Люди, падающие ниц перед посланцами Ассара, не могут говорить мне: "Подпиши, тогда получишь..." Глупые финикийские крысы, которые, прокравшись в царский дворец, считают его своей норой!.."
Чем дольше размышлял он, чем подробнее вспоминал поведение Хирама и Дагона, тем сильнее становилось его возмущение.