Болеслав Прус : Фараон
Если сердце никогда не будет знать покоя, а ум будет бросать из стороны в сторону, как челнок во время бури.
- Боги говорят твоими устами, учитель, - ответил, подумав, Пентуэр, - но из миллионов разве лишь один человек может стать сосудом их мудрости. И это хорошо. Ибо что было бы, если бы крестьяне по целым ночам смотрели на звезды, солдаты занимались вычислениями, а высокие сановники и фараон, вместо того чтобы управлять, метали в воздух камни при помощи кипящей воды? Не успела бы луна один раз обойти землю, как всем нам пришлось бы умереть с голоду... И никакое колесо, никакой котел не защитили бы страну от нашествия варваров, не обеспечили бы правосудия обиженным. Поэтому, - закончил Пентуэр, - хотя мудрость нужна, как солнце, как кровь и дыхание, мы не можем, однако, все быть мудрецами.
На это Менес ему ничего не ответил.
Несколько дней провел Пентуэр в храме божественной Нут, любуясь то картиной песчаного моря, то видом плодородной нильской долины. Вместе с Менесом он наблюдал звезды, рассматривал колесо для черпания воды, иногда уходил к пирамидам, изумлялся нищете и гению своего учителя, но мысленно говорил себе:
"Менес, несомненно, бог, воплощенный в человеческом существе, и потому не думает о земной жизни.
- Боги говорят твоими устами, учитель, - ответил, подумав, Пентуэр, - но из миллионов разве лишь один человек может стать сосудом их мудрости. И это хорошо. Ибо что было бы, если бы крестьяне по целым ночам смотрели на звезды, солдаты занимались вычислениями, а высокие сановники и фараон, вместо того чтобы управлять, метали в воздух камни при помощи кипящей воды? Не успела бы луна один раз обойти землю, как всем нам пришлось бы умереть с голоду... И никакое колесо, никакой котел не защитили бы страну от нашествия варваров, не обеспечили бы правосудия обиженным. Поэтому, - закончил Пентуэр, - хотя мудрость нужна, как солнце, как кровь и дыхание, мы не можем, однако, все быть мудрецами.
На это Менес ему ничего не ответил.
Несколько дней провел Пентуэр в храме божественной Нут, любуясь то картиной песчаного моря, то видом плодородной нильской долины. Вместе с Менесом он наблюдал звезды, рассматривал колесо для черпания воды, иногда уходил к пирамидам, изумлялся нищете и гению своего учителя, но мысленно говорил себе:
"Менес, несомненно, бог, воплощенный в человеческом существе, и потому не думает о земной жизни.