Болеслав Прус : Фараон
Это было ночное шествие жрецов для поклонения статуе богини. Они пели в два хора.
Хор первый. "Я тот, кто сотворил небо и землю и населил их живыми существами".
Хор второй. "Я тот, кто создал воду и большой разлив ее, кто дал мать быку - отцу всего сущего".
Хор первый. "Я тот, кто сотворил небо и тайну его высот и вложил в них души богов".
Хор второй. "Я тот, кто, открывая глаза, повсюду разливает свет, а закрывая их - все окутывает тьмой".
Хор первый. "Воды Нила текут по его повелению..."
Хор второй. "Но боги не ведают его имени" (0).
Их голоса, сначала неясные, становились все громче, так что слышно было каждое слово, но, по мере того как процессия удалялась, они стали рассеиваться между колоннами, стихать, и, наконец, все смолкло.
"Однако эти люди не только едят, пьют и копят богатства, - подумал Рамсес, - они действительно служат богам даже ночью. Но для чего это статуе?"
Царевич не раз видел на границах номов статуи богов, которых жители соседнего нома забрасывали
грязью,
а
солдаты
чужеземных
полков обстреливали из луков и пращей. Если боги терпеливо сносят
такое поношение, то вряд ли их трогают также молитвы и процессии.
Хор первый. "Я тот, кто сотворил небо и землю и населил их живыми существами".
Хор второй. "Я тот, кто создал воду и большой разлив ее, кто дал мать быку - отцу всего сущего".
Хор первый. "Я тот, кто сотворил небо и тайну его высот и вложил в них души богов".
Хор второй. "Я тот, кто, открывая глаза, повсюду разливает свет, а закрывая их - все окутывает тьмой".
Хор первый. "Воды Нила текут по его повелению..."
Хор второй. "Но боги не ведают его имени" (0).
Их голоса, сначала неясные, становились все громче, так что слышно было каждое слово, но, по мере того как процессия удалялась, они стали рассеиваться между колоннами, стихать, и, наконец, все смолкло.
"Однако эти люди не только едят, пьют и копят богатства, - подумал Рамсес, - они действительно служат богам даже ночью. Но для чего это статуе?"
Царевич не раз видел на границах номов статуи богов, которых жители соседнего нома забрасывали
грязью,
а
солдаты
чужеземных
полков обстреливали из луков и пращей. Если боги терпеливо сносят
такое поношение, то вряд ли их трогают также молитвы и процессии.