Майкл Александр Айснер : Крестоносец
С нами был и главный священник ордена - падре Диониса, его разбудило наше пение. Босой, с торчащими из-под рясы бледными худыми щиколотками, он рассказывал нам о пагубном воздействии спиртных напитков, но, увидев представшую нашему взору картину, замолчал. Энрике лежал на спине на одном из деревянных столов - абсолютно голый, если не считать кожаной подвески на шее - подарка его подруги.
- Падре Дионисо, - сказал Рамон. - Позвольте представить вам Эсмеральду, одну из самых любимых жительниц Калатравы. Ну а с Энрике вы, конечно, знакомы. Все решили, что Энрике непременно исключат на следующий же день. Другие воины, в том числе я, торопливо ретировались в свои покои, оставив Рамона, Энрике и Эсмеральду на волю ярости падре Дионисо. О том, что произошло, мы узнали через несколько дней. По словам Галиндо, Эсмеральда, хорошо знакомая с падре Дионисо, обратилась к нему: «El lobo!» - «волк», и шутливо зарычала. Но, несмотря на фамильярное приветствие Эсмеральды, падре продолжал утверждать, что никогда раньше не встречал этой девушки. Священник набросился на нее с обличительной речью, направленной против блуда, и довел Эсмеральду до слез, красочно описав муки, ожидающие ее в аду. Закончив речь, он принялся хлестать себя по лицу.
- Падре Дионисо, - сказал Рамон. - Позвольте представить вам Эсмеральду, одну из самых любимых жительниц Калатравы. Ну а с Энрике вы, конечно, знакомы. Все решили, что Энрике непременно исключат на следующий же день. Другие воины, в том числе я, торопливо ретировались в свои покои, оставив Рамона, Энрике и Эсмеральду на волю ярости падре Дионисо. О том, что произошло, мы узнали через несколько дней. По словам Галиндо, Эсмеральда, хорошо знакомая с падре Дионисо, обратилась к нему: «El lobo!» - «волк», и шутливо зарычала. Но, несмотря на фамильярное приветствие Эсмеральды, падре продолжал утверждать, что никогда раньше не встречал этой девушки. Священник набросился на нее с обличительной речью, направленной против блуда, и довел Эсмеральду до слез, красочно описав муки, ожидающие ее в аду. Закончив речь, он принялся хлестать себя по лицу.