Майкл Александр Айснер : Крестоносец
Рамон вернулся на свое место, по его лбу и щекам струился пот, и все же на лице его читался если не триумф, то по крайней мере облегчение.
- Наполните кубки, друзья мои, - сказал он, еле переводя дух. - Сегодня вечером у нас будет праздник! Так оно и было. Изабель оставалась спокойной, но все-таки улыбалась, когда Рамон силился ее развеселить. Вечер прошел как в тумане. Сладкое вино согрело меня, тепло растеклось по моему телу до самых кончиков пальцев. Мысли путались в голове, и я все больше любил всех находившихся в этом зале. Не помню уже, сколько тостов было произнесено. За королеву-мать, за апостолов и всех их любовниц, за Иисуса, за Иосифа и Марию, за Самсона и Далилу, за Чингисхана, за Изабель и ее несказанную красоту. Автором последнего тоста был Роберто - то были первые слова, которые он произнес за весь вечер. Честно говоря, то были единственные слова, которые я вообще от него слышал. Рамон и барон Корреа были слишком пьяны, чтобы заметить подобное нарушение этикета. Я взглянул на Изабель: она смотрела прямо перед собой, делая вид, что не слышала комплимента. Я тоже провозгласил тост:
- За Роберто. У него душа поэта, но он тщательно это скрывает. Поднимая кубок, я улыбнулся Изабель.
- Наполните кубки, друзья мои, - сказал он, еле переводя дух. - Сегодня вечером у нас будет праздник! Так оно и было. Изабель оставалась спокойной, но все-таки улыбалась, когда Рамон силился ее развеселить. Вечер прошел как в тумане. Сладкое вино согрело меня, тепло растеклось по моему телу до самых кончиков пальцев. Мысли путались в голове, и я все больше любил всех находившихся в этом зале. Не помню уже, сколько тостов было произнесено. За королеву-мать, за апостолов и всех их любовниц, за Иисуса, за Иосифа и Марию, за Самсона и Далилу, за Чингисхана, за Изабель и ее несказанную красоту. Автором последнего тоста был Роберто - то были первые слова, которые он произнес за весь вечер. Честно говоря, то были единственные слова, которые я вообще от него слышал. Рамон и барон Корреа были слишком пьяны, чтобы заметить подобное нарушение этикета. Я взглянул на Изабель: она смотрела прямо перед собой, делая вид, что не слышала комплимента. Я тоже провозгласил тост:
- За Роберто. У него душа поэта, но он тщательно это скрывает. Поднимая кубок, я улыбнулся Изабель.