Майкл Александр Айснер : Крестоносец
Только я могу склонить чашу весов в его пользу. Я должен завершить его злосчастную миссию. Она взяла меня за руку и крепко сжала.
- Может, твой брат уже на небесах, - сказала она, - и твоя жертва будет бессмысленной. Я помолчал, глядя поверх верхушек деревьев на горизонт. Затем снова взглянул на Изабель.
- Демоны, не дающие мне покоя, рассказывают по ночам о страданиях Серхио. Они шепчут о тайнах океана, которые приведут меня в Святую землю. Они зовут меня навстречу моей судьбе.
- Ты мог бы остаться с нами в Жироне, Франциско, - возразила Изабель. - Здесь ты в безопасности. Демонам запрещено появляться в поместье Корреа. Она слегка улыбнулась.
- Да, я видел знак, когда впервые сюда приехал, - ответил я. - К сожалению, демоны не умеют читать. Это сборище невоспитанных, грубых мучителей, которые не соблюдают правила вежливости. Она хихикнула, но безрадостно. Я дал ей носовой платок, и Изабель вернула мне его после того, как вытерла лицо. Сладкие слезы навечно впитались в ткань, и я хранил платок как святую реликвию, пряча его под кольчугой, пока не потерял в битве при Тороне. Тыльной стороной ладони я стал вытирать ее слезы. Она перевернула мою руку и прижалась к ней губами.
- Может, твой брат уже на небесах, - сказала она, - и твоя жертва будет бессмысленной. Я помолчал, глядя поверх верхушек деревьев на горизонт. Затем снова взглянул на Изабель.
- Демоны, не дающие мне покоя, рассказывают по ночам о страданиях Серхио. Они шепчут о тайнах океана, которые приведут меня в Святую землю. Они зовут меня навстречу моей судьбе.
- Ты мог бы остаться с нами в Жироне, Франциско, - возразила Изабель. - Здесь ты в безопасности. Демонам запрещено появляться в поместье Корреа. Она слегка улыбнулась.
- Да, я видел знак, когда впервые сюда приехал, - ответил я. - К сожалению, демоны не умеют читать. Это сборище невоспитанных, грубых мучителей, которые не соблюдают правила вежливости. Она хихикнула, но безрадостно. Я дал ей носовой платок, и Изабель вернула мне его после того, как вытерла лицо. Сладкие слезы навечно впитались в ткань, и я хранил платок как святую реликвию, пряча его под кольчугой, пока не потерял в битве при Тороне. Тыльной стороной ладони я стал вытирать ее слезы. Она перевернула мою руку и прижалась к ней губами.