Генри Райдер Хаггард : Клеопатра


Я с горечью в сердце смотрел на себя в зеркало, и тут в дверь постучали.
- Отопри, Атуа! - сказал я.
Атуа поднялась с ковра и отворила дверь; в комнату вошла женщина в греческой одежде. Это была Хармиана, такая же красивая, как прежде, но с очень печальным нежным лицом, в ее опущенных глазах тлел огонь, готовый каждую минуту вспыхнуть.
Она пришла без сопровождающих ее слуг; Атуа молча указала ей на меня и удалилась.
- Старик, отведи меня к ученому Олимпию, - сказала Хармиана, обращаясь ко мне. - Меня прислала царица.
Я встал и, подняв голову, посмотрел на нее.
Глаза ее широко раскрылись, она негромко вскрикнула.
- Нет, нет, не может быть, - прошептала она, обводя взглядом комнату, - неужели ты... - Голос ее пресекся.
- ...тот самый Гармахис, которого когда-то полюбило твое неразумное сердце, о Хармиана? Да, тот, кого ты видишь, прекраснейшая из женщин, и есть Гармахис. Но Гармахис, которого ты любила, умер; остался великий своей ученостью египтянин Олимпий, и он ждет, что ты ему скажешь.
- Молчи! - воскликнула она. - О прошлом скажу совсем немного, а потом... потом оставим его в покое.