Болеслав Прус : Фараон
Лицо у меня всегда довольное, с начальниками я почтителен, не сяду, если старший стоит. Я не назойлив и непрошеный не вхожу в чужой дом. Что увидит мой глаз, о том я молчу, ибо знаю, что люди глухи к тем, кто употребляет много слов. Мудрость учит, что человек похож: на кладовую, полную различных ответов. Поэтому я всегда выбираю хороший ответ и даю его, а дурной держу на замке. Чужой клеветы не повторяю, а уж что касается поручений, то всегда исполняю их как можно лучше" [древнеегипетские правила житейской мудрости].
- И что я получаю за это?.. - закончил Эннана, повысив голос. - Голодаю, хожу в лохмотьях и не могу лежать на спине, до того она избита. В книгах я читаю, что жреческая каста награждает храбрость и благоразумие. Но так было, наверно, очень давно. Ибо сейчас жрецы пренебрегают благоразумием, а храбрость и силу выбивают из офицеров палкой...
- Я засну, слушая его, - сказал фараон.
- Эннана, - обратился Тутмос к просителю, - ты убедил фараона, что хорошо начитан. А теперь скажи, только покороче, что тебе нужно?
- Стрела не долетает так быстро до цели, как моя просьба долетит до божественных стоп государя, - ответил Эннана. - Так мне опостылела служба у бритоголовых, такой горечью переполнили мое сердце жрецы, что если я не перейду служить в войска фараона, то убью себя собственным мечом, который не однажды наводил трепет на врагов Египта.
- И что я получаю за это?.. - закончил Эннана, повысив голос. - Голодаю, хожу в лохмотьях и не могу лежать на спине, до того она избита. В книгах я читаю, что жреческая каста награждает храбрость и благоразумие. Но так было, наверно, очень давно. Ибо сейчас жрецы пренебрегают благоразумием, а храбрость и силу выбивают из офицеров палкой...
- Я засну, слушая его, - сказал фараон.
- Эннана, - обратился Тутмос к просителю, - ты убедил фараона, что хорошо начитан. А теперь скажи, только покороче, что тебе нужно?
- Стрела не долетает так быстро до цели, как моя просьба долетит до божественных стоп государя, - ответил Эннана. - Так мне опостылела служба у бритоголовых, такой горечью переполнили мое сердце жрецы, что если я не перейду служить в войска фараона, то убью себя собственным мечом, который не однажды наводил трепет на врагов Египта.