Болеслав Прус : Фараон

вт.)].
Не очень довольный этим заключением беседы, святой Ментесуфис простился с царевичем. После него вошел Тутмос, сообщивший, что греки сооружают костер для своего военачальника и что несколько ливийских женщин согласились плакать во время похоронного обряда.
- Мы будем присутствовать на нем, - сказал Рамсес. - Ты знаешь, что мой сын убит? Такое крохотное дитя! Когда я брал его на руки, он смеялся и тянулся ко мне ручонками. Удивительно, сколько подлости может вместить людское сердце. Если бы этот негодяй Ликон покусился на мою жизнь, я бы его понял и даже простил... Но - убить ребенка...
- А о самопожертвовании Сарры говорили тебе? - спросил Тутмос.
- Да. Мне кажется, что это была самая верная из моих женщин, а я так бессовестно поступил с ней... Но как это может быть, - воскликнул царевич, ударяя кулаком по столу, - чтобы до сих пор не был пойман негодяй Ликон?! Мне поклялись финикияне... Я обещал награду начальнику полиции... Здесь, несомненно, что-то кроется...
Тутмос подошел к Рамсесу и стал шептать ему на ухо:
- У меня был посланец от Хирама, который, опасаясь преследований жрецов, скрывается, собираясь покинуть Египет... Хирам будто бы узнал от начальника полиции Бубаста, что...