Болеслав Прус : Фараон

Глаза его глубоко ввалились и утратили свой блеск.
Услыхав, чего хотят греки, Ментесуфис сразу согласился выдать тело Патрокла.
- Греки правы, - заявил жрец. - Мы могли бы причинять страдания тени Патрокла после его смерти. Но глупо предполагать, что какой-нибудь египетский или халдейский жрец способен совершить подобное преступление. Пусть берут тело своего земляка, если думают, что под защитой их обычаев он будет счастливее после смерти.
Царевич тотчас же послал офицера с соответствующим приказом, Ментесуфиса же задержал у себя. Очевидно, он хотел ему что-то сказать, но не решался.
После длительной паузы он вдруг спросил жреца:
- Тебе, наверно, известно, святой пророк, что одна из моих женщин, Сарра, умерла, а ее сын убит?
- Это случилось, - ответил Ментесуфис, - как раз в ту ночь, когда мы покинули Бубаст.
Царевич вскочил.
- О праведный Амон! - вскричал он. - Это случилось так давно, а вы мне ничего не сказали! Даже о том, что я подозревался в убийстве своего ребенка.
- Господин, - сказал жрец, - у главнокомандующего накануне сражения нет ни отца, ни ребенка - никого: есть только его армия и неприятель. Разве могли мы в столь важную минуту беспокоить тебя подобными сообщениями?