Болеслав Прус : Фараон
Знаю я вас, жрецы! Знаю, какая у вас совесть!
- Ну, кто же? - настаивал Мефрес.
- Я, - закричала нечеловеческим голосом Сарра. - Я убила моего ребенка потому, что вы сделали его евреем.
- Это ложь! - прошипел верховный жрец.
- Я! Я! - повторяла Сарра. - Эй, люди, кто меня видит и слышит, - обратилась она к присутствующим, - знайте, это я его убила! Я! Я! Я! - кричала она, колотя себя в грудь.
Услышав столь явное самообвинение, номарх пришел в себя и с жалостью смотрел на Сарру; женщины рыдали, привратник утирал слезы. Только святой Мефрес злобно сжимал посиневшие губы. Обратившись к полицейским, он произнес громко и отчетливо:
- Слуги царя! Возьмите эту женщину и отведите ее в здание суда.
- И сын мой пойдет со мной! - вскричала Сарра, бросаясь к колыбели.
- С тобой, с тобой, бедная женщина, - сказал номарх и закрыл руками лицо.
Оба сановника вышли из комнаты. Полицейский офицер велел принести носилки и с величайшей почтительностью повел Сарру вниз. Несчастная взяла из колыбели окровавленный сверток и без сопротивления села в носилки.
Вся прислуга последовала за нею в здание суда.
Когда Мефрес с номархом возвращались к себе садом, начальник провинции взволнованно сказал:
- Мне жаль эту женщину.
- Ну, кто же? - настаивал Мефрес.
- Я, - закричала нечеловеческим голосом Сарра. - Я убила моего ребенка потому, что вы сделали его евреем.
- Это ложь! - прошипел верховный жрец.
- Я! Я! - повторяла Сарра. - Эй, люди, кто меня видит и слышит, - обратилась она к присутствующим, - знайте, это я его убила! Я! Я! Я! - кричала она, колотя себя в грудь.
Услышав столь явное самообвинение, номарх пришел в себя и с жалостью смотрел на Сарру; женщины рыдали, привратник утирал слезы. Только святой Мефрес злобно сжимал посиневшие губы. Обратившись к полицейским, он произнес громко и отчетливо:
- Слуги царя! Возьмите эту женщину и отведите ее в здание суда.
- И сын мой пойдет со мной! - вскричала Сарра, бросаясь к колыбели.
- С тобой, с тобой, бедная женщина, - сказал номарх и закрыл руками лицо.
Оба сановника вышли из комнаты. Полицейский офицер велел принести носилки и с величайшей почтительностью повел Сарру вниз. Несчастная взяла из колыбели окровавленный сверток и без сопротивления села в носилки.
Вся прислуга последовала за нею в здание суда.
Когда Мефрес с номархом возвращались к себе садом, начальник провинции взволнованно сказал:
- Мне жаль эту женщину.