Болеслав Прус : Фараон

Возвращаясь домой, он думал:
"Ручаюсь головой, что царевич к этому не причастен. Он и сам не бил и других не подстрекал. Видно, даже не знал об этом. Кто так хладнокровно и разумно судит о преступлении, тот не может быть его соучастником. А в таком случае надо начать следствие и, если этот лохматый варвар не успокоится, отдать озорников под суд. Вот тебе и договор о дружбе: начался с того, что оскорбили посла!"
На следующий день великолепный Саргон лежал до полудня на войлочной подстилке, что, впрочем, случалось с ним довольно часто, то есть после каждой попойки. Рядом с ним на низком диване сидел благочестивый Издубар и, воздев глаза к потолку, шептал молитву.
- Издубар, - сказал со вздохом вельможа. - Ты уверен, что никто из наших придворных не знает о происшествии со мной?
- Кто может знать, когда никто этого не видел?
- А египтяне? - простонал Саргон.
- Из египтян знают только Ментесуфис и наместник да те негодяи, которые, наверно, долго будут помнить твои кулаки.
- Да, пожалуй... Но мне кажется, что среди них был царевич, и нос у него разбит, если не сломан...
- Нос у наследника цел, его там не было, могу тебя уверить.
- В таком случае, - вздохнул Саргон, - царевичу следовало бы посадить зачинщиков на кол.