Болеслав Прус : Фараон
Вдруг он хлопнул себя по лбу, как будто разгадал тайну, и, схватив приезжего за руку, потащил его в укромный уголок у окна.
- Теперь я все знаю!.. - заговорил он взволнованным шепотом. - Ты торгуешь женщинами. Но помни, что за вывоз египтянки тебя могут лишить имущества и отправить в каменоломни. Разве что... примешь меня в компанию, ибо мне ведомы тут все пути.
- В таком случае расскажи, как пройти к этой жрице, - ответил Пхут. - И не забывай, что после заката солнца ты должен дать мне проводника, а утром - вернуть мои мешки и сундук, иначе я обращусь в суд.
Сказав это, Пхут вышел из харчевни и направился наверх в свою комнату.
Вне себя от негодования Асархаддон подошел к столику, за которым пили финикийские купцы, и отозвал в сторону одного из них. Куша.
- Хороших же постояльцев ты мне присылаешь! - закричал на него хозяин дрожащим от бешенства голосом. - Этот Пхут ничего почти не ест и заставляет меня выкупать у воров украденные у него вещи, а теперь, точно в насмешку, отправляется к египетской танцовщице, вместо того, чтобы одарить моих женщин.
- Что ж тут удивительного, - ответил, смеясь, Куш. - С финикиянками он мог познакомиться и в Сидоне, а здесь предпочитает египтянок.
- Теперь я все знаю!.. - заговорил он взволнованным шепотом. - Ты торгуешь женщинами. Но помни, что за вывоз египтянки тебя могут лишить имущества и отправить в каменоломни. Разве что... примешь меня в компанию, ибо мне ведомы тут все пути.
- В таком случае расскажи, как пройти к этой жрице, - ответил Пхут. - И не забывай, что после заката солнца ты должен дать мне проводника, а утром - вернуть мои мешки и сундук, иначе я обращусь в суд.
Сказав это, Пхут вышел из харчевни и направился наверх в свою комнату.
Вне себя от негодования Асархаддон подошел к столику, за которым пили финикийские купцы, и отозвал в сторону одного из них. Куша.
- Хороших же постояльцев ты мне присылаешь! - закричал на него хозяин дрожащим от бешенства голосом. - Этот Пхут ничего почти не ест и заставляет меня выкупать у воров украденные у него вещи, а теперь, точно в насмешку, отправляется к египетской танцовщице, вместо того, чтобы одарить моих женщин.
- Что ж тут удивительного, - ответил, смеясь, Куш. - С финикиянками он мог познакомиться и в Сидоне, а здесь предпочитает египтянок.